Это я вчера в бассейн сходил
Драббл имени хоу Яня в последних сериях:
сплошные спойлеры
Император Великой Ян — растрепанный и потерянный — идет сквозь родню и сановников, ни на кого не глядя и повторяя «Предатели». Хоу Янь смотрит вслед тому, кого когда-то считал братом, и думает, что господин Су Чжэ два года назад был прав. Вот так и должна выглядеть настоящая месть, а тот порох в жертвенном алтаре — не более, чем беспомощный гнев, более приставший мальчишке из Цзянху, нежели опытному послу.
Янь-хоу, достойному наследнику прославленных предков, немного стыдно. Почему за все двенадцать лет ненависти и боли он ни разу не подумал, что можно было — вот так? Испугался? Счел невозможным? Не поверил, что среди сыновей императора может найтись еще один достойный? Впрочем, даже если бы он решился — смог бы он сделать то, что сделал тот, кто называет себя простолюдином из Цзянху?
Хоу Янь переводит на него взгляд — ибо император сейчас слишком жалок, а восхищаться все же приятнее, чем злорадствовать. «Простолюдин из Цзянху», которому когда-то хватило болезни императрицы и горсти мандаринов, чтобы понять то, чего никто другой даже не заподозрил. Болезни, мандаринов — и знания, что когда-то, когда этого мальчика и на свете-то не было, Янь Цюэ больше жизни любил Линь Юэ-Яо. Кто мог рассказать об этом Мэй Чансу, если даже принц Ци не знал? «Простолюдин из Цзянху», который, как мелодию на цине, разыграл падение Се Юя — так, что даже многие участники событий посчитали случившееся чередой случайностей. Который переиграл Ся Цзяна в его любимой игре — дважды, если не трижды. Который организовал оборону Охотничьего дворца так, что они дождались подкрепления — пусть слава досталась Мэн Чжи и принцу Цзину. Который сейчас, выкладывая на доску последний камень в этой игре, бросил императору в лицо все подвиги брата Линь Се. А половина из этих подвигов была забыта еще до того, как Сяо Сюянь сел на престол.
Могли ли Небеса быть столь щедры к Великой Лян, что послали ей два таких таланта в одном поколении? Или все же просто совершили иное чудо? Ведь наследный принц закрыл советника собой, а княжна Нихуан… Янь-хоу удерживает имя, готовое сорваться с губ. Рано. Пусть император уже проиграл, но они еще не победили.
Указ о новом расследовании оглашен, и хоу Янь рассказывает сыну об императорском дне рождения — во всех подробностях, как когда-то сын рассказывал ему о другом празднике, столь же незабываемом. Янь уже привык не иметь от сына секретов, но все же застывает в нерешительности, не зная, делиться ли подозрениями. А Юйцзинь, улыбаясь, вдруг вспоминает, как во время турнира женихов Великая вдовствующая императрица назвала неприметного простолюдина в одежде ученого именем любимого правнука. И как на Весенней охоте брат Су проявил праздное любопытство в ответ на дурацкую шутку. А у праздного любопытства брата Су всегда оказывалось двойное дно. Или тройное…
Расследование закончено, и к показаниям генерала Не Фэна приложена выписка о яде Огня-Стужи из медицинского трактата дворцовой библиотеки. Трактат нашелся подозрительно быстро, а вот выписка почему-то короткая, словно переписчик пропустил кусок из середины. Впрочем, в библиотеке дома Янь и монастыря Сюаньтянь тоже хватает медицинских трактатов, и ответ на последний вопрос получен.
И понятно, почему дворцовая выписка молчит о втором способе излечения — Линь Шу не хочет воскресать. Причин у него на это может быть множество — веских причин, если ему удалось убедить наследного принца. Янь-хоу догадывается, какими они могут быть, но пока не решается прийти к мальчику с вопросами. Пусть сначала доведет дело до конца, поверит, что у него все получилось…
Полная выписка о действии яда и несколько других документов лежат в кабинете в особняке Янь. Линь Шу помнил многое из мимоходом услышанного в детстве — но и дядюшке Яню найдется, чем удивить наследника брата Линь Се. У них еще есть время — Линь Шу может и передумать. И тогда у них будет, чем заменить исчезнувшие приметы тела, будет, чем ответить всем, кто усомнится.
А если окажется, что времени нет — тогда ни к чему и тратить его на бессмысленные споры.